Чукчи и коряки рассказывают заезжим охотникам о жутких монстрах – огромных медведях с непомерно длинными передними лапами и жировым курдюком, свисающим с крупа. Заинтересовался этими рассказами Стен Бергман, шведский зоолог.

Особенно после того, как в 1920 году на глаза ему попалась огромная шкура медведя. Первое что бросалось в глаза, по описанию Бергмана, — это короткая шерсть черного цвета, что не характерно для бурых мишек, обитающих в прилежащих районах Камчатского полуострова. Описал Бергман и следы, вероятно принадлежавшие родственнику медведя, с которого была снята виденная шкура большого размера. Габариты следов также впечатляющи – 14.5х10 дюймов (приблизительно 36х25 см).

В последствии Бергман описал новый вид бурого медведя — Ursus arctos piscator. Научный мир к этому отнесся без интереса, и о медведе Бергмана надолго забыли.

В 70-х годах самостоятельные экспедиции предпринимал геолог Олег Куваев. Ориентиром его поиска были рассказы местных жителей Чукотки о страшном буром медведе — акле, который по размерам в два раза превосходит немаленького полярного медведя. Экспедиция Куваева исследовала на предмет обмедвеженности регион озера Эльгыгытгын. В те времена это была довольно труднодоступная местность, где могла скрываться от исследователей популяция легендарных гигантских медведей Бергмана. Однако, повстречались Куваеву лишь обычные, ничем не примечательные, бурые медведи.

Воскресил тему медведя Бергмана, как часто называют скрывающегося от взора человеческого Ursus arctos piscator, во второй половине 80-х годов прошлого уже века охотник Родион Сиволобов, промышлявший на сервере Камчатки у берегов Берингова моря. По словам Сиволобова, он не раз встречался с необычно крупными медведями, обладающими некоторыми характерными морфологическими особенностями – передние лапы длиннее задних, курдюк, из-за которого местные жители прозвали гиганта Иркуйем – «спущенные штаны», укороченная морда. На предложение биологов из Ленинграда предъявить останки иркуйема, Сиволобов живо откликнулся. Вот только со шкурами и костями несколько раз добытого гигантского медведя постоянно приключались истории (сгорали в сарае, забирали коряки для своих шаманских нужд) и к биологам они так и не попали.

Никола Кузьмич Верещагин, профессор зоологического института в Санкт-Петербурге, на основе описания Сиволобова выдвинул теорию происхождения иркуйема. В печати теорию свет увидел на страницах журнала «Охота и охотничье хозяйство» В 1987 году.

По теории Верещагина Сиволобов встречался с выжившими потомками Arctodos symus, ископаемого короткомордого медведя. Останки короткомордых медведей палеонтологи находили, и ознакомиться с ними можно в естественнонаучных музеях Америки. Вот только находили эти останки преимущественно на территории Северной Америки и никогда в Евразии. Поэтому научный мир скептически воспринял теорию Верещагина.

Снова гигантского медведя вспомнили, когда на страницах журнала «Вокруг света» в апреле 1989 года появилась статья Валерия Орлова под названием «Неизвестный кайнын-кугхо». Кайнын-кугхо – это еще одно название непомерно крупного медведя. В переводе с корякского оно означает бог-медведь. В статье рассказана история Сиволобова.

Так и остается существование медведя Бергмана недоказанным – нет ни фотографий живого животного, ни останков. Не остается ничего другого, как причислить Очень Большого Медведя к криптидам, поиски которых – дело энтузиастов, не боящихся делать вызов ортодоксальной зоологической науке, отрицающей очевидное без материальных доказательств.